Русинский писатель Александер Маркуш «Старый Юра сидит на стольчику под вербов. Хребтом ся припер о кривый пень и спокойно собѣ покурюе…»

Русинский писатель Александер Маркуш «Старый Юра сидит на стольчику под вербов. Хребтом ся припер о кривый пень и спокойно собѣ покурюе…»

Панскы Гоупости

Старый Юра сидит на стольчику под вербов. Хребтом ся припер о кривый пень и спокойно собѣ покурюе. Стара пошла на грибы, а он хыжу сокотит, хоть мог и он пойти. Хыжа бы набизовно не утѣкла, а грошей тай иншого богатства у той не е. Зато и не дуже треба бы ю сокотити. Айбо он лем обстал, бо не яло у яри хыжу и двор лишити так напусто. Прихожуют из вароша всякы панчукы, списуют едны на дань, другы на партии, треты казку хочут чути, и Бог знае, з якыма глупостями лем не прийдут. Зато треба, обы был у хыжи розумный хлоп.

Но, та Юра ся обстал и спокойно пущат бѣлавый дым из деревляной пипкы. А на улици, не знати одкы, появил ся якыйсь пан. «Мусѣл из земли вырости, же-м го не стямил,» думат собѣ Юра. «А якый то чудный пан! В едной руцѣ дощочка, як на котрой баба тѣсто качат, у другой руцѣ щѣточка и якысь гомбичкы на меншой дощочцѣ. А под руков палиця. Чорт видѣл таку палицю, што мае три ногы. А теперь кладе ю посеред путя. Боже, што то за пан? З рогатов палицёв, з дощочками и гомбичками. Тото набизовно не принесе нич доброго. Тото не од Бога, же ся так наглѣ появил посеред путя. Кебы вже стара была дома,» розгадуе Юра. И сидит дале под вербов. Час-од-часу попозират на пана, ци щи туй е, ци уже пропал.

«Алем, уже поставил палицю серед путя, а наверьх поклал дощочку А теперь позират. Раз на стару хыжку, раз на мене старого, раз на дощку з ногами. А щѣтков раз засуче у гомбикы, раз у дощку. Та сесе поправдѣ не розумѣву,» каже Юра, выйме пипку з уст, а йде ближе ид панови. Перекрестил бы ся, айбо не смѣе, бо пан фурт на него никат.

– Слава Исусу Христу, паночку!

– Добрый день, дѣду. Чом есьте щи мало не посидѣли под вербов?– звѣдат ся пан.

А старый собѣ думат: тебе туй чорт принес, айбо наголос лем каже:

– Та, прошу красно, хотѣл ем видѣти, яка туй машина у пана. А кедь ся пан не погнѣвавут, хотѣл бых ся позвѣдати, же… но, як то повѣсти…

Пан завѣсил на ногату палицю дощочку з гомбичками, закрутил собѣ цигаретлю, закурил ся и позират весело на Юру. Видав, не сердит ся. Мае добру дяку. Юра спокойно вздыхнул и продовжуе:

– Та айно, хотѣл ем ся позвѣдати… Айно, айно, любил бых знати, што то пан роблят.

– Лем только? Як видите, малюю.

– Малювут. А што?

– Поникайте на дощку. Спознаете?

Юра глип, а мало не згойкал. На дощцѣ прибитое полотно, а на нем синѣе стара верба, нахылена над чорнов погнилов стрѣхов его хыжчины. И стольчик под вербов.

– Господи, тото наша хыжа,– чудуе ся Юра.

– Спознаете?– звѣдат ся пан, а Юра не знае, ци фиглюе, ци хвалит ся.

– Спознаву, спознаву,– каже старый радостно, айбо пак, якбы му дашто прийшло у голову, зачал ся тревожити и звѣдат ся трепетавым голосом,– айбо чом малювут пан мою хыжку?

Пан уже ся пущат до роботы, фурт ходит туй-там довгов щѣтков, а на полотнѣ помалу появлят ся и цѣлое обыстя. И дворик, и хлѣвча, щи й курник у закутѣ. Пан вшиток у роботѣ, на Юру и не никат, лем так одповѣдат:

– Чом малюю вашу хыжку? Бо дуже красна!

Туй уже Юра завертѣл головов. Видав, пан задумал штось недоброе против его хыжцѣ. Иншак бы не циганил так бессоромно. Тадь яка краса годна быти на такой обдертой кучи, стѣны котрой уже ледвы держат погнилу зелену стрѣху? А пан, гибы забыл за Юру, хвалит наголос хыжку и обыстя. Юра слухат тоты чудны слова. А раз лем потурмосит пана за гейрок:

– Ци пан чувут? Я не хочу, обы они малевали мою хыжку.

Пан перестал из роботов:

– А чом?

– Зато. Кедь бы пан хотѣли малевати красну хыжу, поведу пана у село. Там е красна хыжа из новов череплянов черленов стрѣхов. Недавно ю поставил еден Америчан.

Пан ся и смѣе, и сердит ся:

– Toтo не красна. Такых найду и тысяч. Айбо така, як ваша, тото красота! Вы тото не розумѣете, дѣду!

З Юром ся закрутил свѣт. Што робити? Тревожит го, правда, думка, яку галибу пан принесе, айбо и грѣе го штось пиля сердця, кой пан так хвалит стару отцеву хыжу. Што правда, то правда. Сут и красшы хыжы, айбо зато не помѣнял бы свою хыжчину за Америчанову палату. Айбо кебы пан повѣл правду, чом малюе тоту хыжу, кедь она ему не отча, кедь она ему не така мила. Он у нюй не прожил дѣтство, молодость, веселы годы. Подозриво никат на пана:

– Айбо, паночку, не буде з того, кажѣт поправдѣ, даяка бѣда?

– Из чого, дѣду?

– Ож малювут хыжу, двор и загороду.

– Та яка бы бѣда могла быти?– чудуе ся пан.

– Тадь знаете, як тото трафлят ся из тыма панскыма дѣлами. Генто казали, же на дань будут исписовати.

– Айбо я малюю, а не списую на дань.

– Но, но, най ся не гнѣвавут. Айбо же малювут вшитко? И хыжу, и двор, и загороду. Так, гибы списовали.

Пан ся засмѣял и поплескал старого по плечох, и успокоевал го:

– Я малярь, а не егзекутор.

– Добрѣ, добрѣ, розумѣву. Пан малярь. Айбо чом малювут? Не мавут иншу роботу?

Пан ся засмѣял филозофии старого:

– Та я из сего жию.

– Най пан не кажут! Из того мож жити?

– Сут люде, якы платят великы грошы за такы образы.

– За такы малеваны хыжкы?– чудуе ся Юра.– За такы? Та тото поправдѣ глупы. А пан продае такы хыжкы?– уже и Юра ся зачал смѣяти.

– А чом бы нѣт, кедь платят? Не хотѣли бы сьте, дѣду, обых и вас домалевал на сесь образ?

– Нашто и мене? Ачей и я красный?– зафиглевал старый.

– Так бы был образ красшый. Теперь вижу, же и тот стольчик так добрѣ не указуе, кедь на нем дакто не сидит.

– Та там най иду?

– Там.

Юра щи намышлял ся. Мал страх, обы з того не была даяка чортовина. Айбо зато дуже кортѣло го видѣти, ци буде знати сесь молодяк го примастити тыма щѣтками и тыма гомбичками под вербу, на полотно.

– Но, кедь маете дяку, та сядьте там на стольчик,– силовал го панчук.

– Айбо най пан кажут на честное слово, не буде тото на дань?– варовал ся Юра.

– Кедь вам кажу, же нѣт,– смѣял ся пан.

– Но, та най буде,– рѣшил ся Юра и сѣл спокойно под вербу И закурил собѣ.

А панчук верг три вадь четыре платкы фарбы на полотно, пониковал туй-там. Юра щи й пипку не выкурил, уже пан кличе:

– Готово. Подьте поникати.

Старый причалапал ид образу. И видит: сидит там поправдѣ он сам под вербов.

– Айбо тото чортовска робота. Як тото пан трафили?– чудуе ся Юра.

Малярь зачал искладовати свое начиня. А Юра лем стоит и позират на образ. Туй му прийшло у гадку:

– Ци пан знавут, што. Най там домалювут и мою стару.

Малярь никат и не розумѣе:

– Тото-м не годен. На образѣ не е мѣста.

– Де бы не было. Там под вербу мож покласти щи еден стольчик,– держит ся Юра.

– Айбо я не знаю вашу стару,– одмагат ся малярь.

– Тото правда,– поддае ся Юра.– Айбо могли бы пан почекати. Стара ся дораз верне из грибами.

Малярь уже видѣл, ож иншак тяжко буде ся одпрощати, та пообѣцял:

– Но, та добрѣ. Я зайду мало у село. А стара най почекат, аж ся верну…

***

Пан одышол, а болше го у сей околици не видѣли. Юра ся щи й теперь знае похвалити перед старов, як го пан домалевал под вербу. Айбо стара го нараз прикуртит:

– Чекай, чекай! Ануж прийде письмо. Будеш ты платити за тото малеваня.

Юра тогды нараз замовкне и посмутнѣе. Бо поправдѣ не мож знати. Панам не мож вѣровати. Кто знае, яков глупостев счалуют худобного челядника.

Автор: Александер Маркуш

Жерело: Утцюзнина. Читанка про недїльні школы. Ужгород, 2002. 169–175.
Dr. Antonin Hartl (ed). Pozdravení Rusínů. Výbor z literatury podkarpatoruské.
Podkarpatoruské nakladatelství v Bratislavě. 1936. 91–95.

Вместе с вами мы сделаем Русинский Мир лучше!

При копировании данного материала, либо использования в любом виде (печатном, аудио, видео) на своих ресурсах, просьба указывать гиперссылку на источник https://rusinskiimir.ru/,Александер Маркуш, в иных случаях будем обращаться в соответствующие инстанции (админам соц.сетей, и Суд).

Left Menu Icon