Талергоф о котором мы забыли

Талергоф о котором мы забыли

Украинское движение в Галичине под руководством Германии продолжалось и после первой мировой войны. В это время появился для нее новый термин: Западная (Захiдня) Украина, в которой была организована тайная военная организация (УВО), превратившаяся впоследствии в организацию украинских националистов (ОУН).

Жертвоприношение

Приводимый ниже текст — главы из книги блестящего историка Галицкой Руси Василия Ваврика «Терезин и Талергоф» (Львов, 1928). Творческую деятельность автор начал в качестве узника именно концлагеря Талергоф, подпольно выпуская лагерные журналы и листовки с описанием австрийских зверств. После крушения Австрии Ваврик проживал во Львове, принимая активное участие в издании «Талергофских альманахов» — подробных сборников, посвященных русскому геноциду, учиненному австро-венгерской властью. Он также написал немало исследований и монографий о галицко-русском возрождении, его героях и вождях — И. Наумовиче, О. Мончаловском, Д. Маркове и многих других. Квинтэссенцией этих исследований является его уникальная по полноте книга «Краткий очерк истории галицко-русской письменности» (Лувен, 1968). Итак:

Василий Романович Ваврик
Василий Романович Ваврик

«Кровавый террор»

Читателю нужно помнить, что ниже поданное число жертв — это лишь капля в море общенародного мученичества, слез и крови Галицкой Руси. Немцы и мадьяры бесились, как гады, и причину своих отступлений и поражений старались оправдать неблагонадежным поведением и изменой галицко-русского населения. В манифестах и воззваниях обещали военные и административные власти от 50 до 500 крон каждому, кто донесет на русина. На улицах и площадях галицких городов выкрикивали платные агенты: ловите шпионов! давайте их сюда на виселицы! И жатва крови была чрезмерно обильной!

В деревне Волощине, уезд Бобрка, мадьяры привязали веревкою к пушке крестьянина Ивана Терлецкого и поволокли его по дороге с собою. Они захлебывались от хохота и радости, как тело русского поселянина билось об острые камни и твердую землю и кровавилось густою кровью. В деревне Буковине того же уезда мадьярские гусары расстреляли без суда и допроса 55-летнего крестьянина Михаила Кота, отца шестерых детей. А какая нечеловеческая и немилосердная месть творилась в селе Цуневе Городоского уезда! Там арестовали австрийские вояки 60 крестьян и 80 женщин с детьми, мужчин отделили от жен и поставили их у деревьев. Солдат-румын забрасывал им петлю на шеи и вешал одного за другим. После нескольких минут прочие солдаты снимали тела и еще некоторых живых докалывали штыками. Матери, жены и дети были свидетелями этой дикой расправы. Можно ли передать словами их отчаяние? Нет, на это нет слов и силы! В с. Залужье того же уезда солдаты расстреляли по-зверски 5 крестьян, а в соседнем селе Великополе из 70 арестованных крестьян мадьяры закололи штыками Ивана Олиарника, Семена Бенду, Василия Яцыка, Василия Кметя, Марию Кметь и Павла Чабана, которому раньше переломили руки. И это было им слишком мало! Уходя перед русскою армиею, они потащили с собою малолетних девушек.

о. Роман Березовский и крестьяне Лев Кобылянский и Пантелеймон Жабьяк

С каждым днем жестокой бойни работа палачей принимала все большие размеры. В с. Кузьмине Добромильского уезда австрийцы вбивали в стены хат железные крюки и вешали на них людей. В один день повесили 30 крестьян.

Вместе с жандармом бушевал в околице вырожденец некий Винницкий, ошеломленный «самостийник»… В Липовице, Куликове, Сулимове, Батятычах устраивались чисто дьявольские погромы. В числе доносчиков был украинец-учитель Иван Шерстило из Сулимова, который выдал австрийским жандармам несколько крестьян и священника Саввина Кмицикевича с сыном.

В Каменецком уезде шалела австро-мадьярская лють безгранично, так как этот уезд принадлежал к наиболее сознательным кругам Галицкой Руси. В селе Дернове убили австрийцы 85-летнего старика Ивана Наума. В поселке Сапежанке был расстрелян крестьянин Андрей Вусович, тело которого солдаты повесили перед его родным домом при рыданиях жены и детей. В местечке Стоянове был убит мещанин Федор Багнюк будто бы за то, что звоном колокола давал знак казакам, а 85-летний старик священник Иван Сохацкий был выволочен из церкви и подвергнут побоям. Во Львове, наконец, его проколол солдат штыком. Десятки смертных приговоров имеют на своей черной совести два учителя австро-украинской ориентации Роман Пекарский и Лука Краевский. По их доносам суд первой австрийской пехотной бригады приговорил к смерти через повешение 10 крестьян в с. Таданье… и Анастасию Лащукевич, мать четырех детей.

Село Уторопы Коломыйского уезда было залито крестьянской кровью. Жандармы, солдаты и не в меру усердствовавшие австрийские патриоты мстились на неповинных жителях за то, что на фронте австрийская армия терпела поражения. Когда крестьянские хозяйства сгорели дотла, бежавшая толпа гнала крестьян и женщин перед собой и расстреливала их на бегу.

Экзекуция во Львове

На город Львов как центр культурной жизни Галицкой Руси обратили особое внимание все административные, полицейские и военные власти. В столице Прикарпатского края находились центральные органы всех просветительных и культурных галицко-русских обществ и организаций. Сейчас, после объявления мобилизации австрийской армии, одним махом пера были закрыты все галицко-русские институты, организации, бурсы, приюты, редакции газет, учреждения. Все их имущество было подвержено ограблению и разгрому. К каким бы выкрутасам теперь ни прибегали галицкие украинцы-сепаратисты, что они неповинны в крови своих братьев, но их поступки, почины, дела и все их газеты, во главе с «Дiлом» и «Свободою», обнаруживают иудину измену. На основании подлейших доносов были заполнены все львовские тюрьмы русинами до крайних берегов. В темном углу «Бригидок» шла экзекуция за экзекуцией. На веревках повисли (перечисление десятков имен опускаем. — Ред.)… и Андрей Пужак из Мокротина Жолковского уезда. Последнего за то, что под виселицей крикнул: «Да здравствует великая и нераздельная Русь!», палач истязал на эшафоте четверть часа…

Расстрел священников на Лемковской Руси

Западная окраина Галицкой Руси испокон века заселена горским племенем лемков по Бескидам Западных Карпат. Она нашлась под самым тяжелым обухом австро-мадьярского разбоя. Здесь после потери восточной Галичины скопились австрийские «патриоты». От доносчиков кишело. Ввиду того, что этот русский уголок непоколебимо стоял при Руси, то не удивительно, что злоба украинских нетерпимцев всячески стремилась использовать подходящее для себя время, чтобы избавиться от упрямых русинов-лемков. Доносами занимались не только жандармы, сельские писари и войты, но и учители и даже духовные лица. Вскоре, вследствие доносов пособников Австрии, была подвергнута повальному аресту вся русская лемковская интеллигенция: священники, адвокаты, судьи, педагоги, студенты и даже гимназисты, не говоря о крестьянстве обоих полов.

(Далее рассказано о расстреле прорусски настроенных священников по доносам и свидетельствам украинствующих. Стоит отметить, что 29.08.96 г. Архиерейский Собор Русской Православной Церкви За Границей причислил к лику святых казненного за веру о. Максима Сандовича. — Ред.)

Талергоф

Самым тяжелым ударом по душе Карпатской Руси был, без сомнения, Талергоф, возникший в первые дни войны 1914 года в песчаной долине у подножия Альп возле Граца, главного города Штирии. Это был лютейший застенок изо всех австрийских тюрем в Габсбургской империи.

В дневниках и записках талергофских невольников имеем точное описание этого австрийского пекла. Участок пустого поля в виде длинного четыреугольника в 5 километрах от Абтиссендорфа и железной дороги не годился к пахоте из-за обилия песка, на котором рос только скудный мохор. Под сосновым лесом находились большие жестяные ангары для самолетов, за лесом стоял синий вал альпийских гор.

Талергофцы из с. Угорцы, Лесского уезда
Талергофцы из с. Угорцы, Лесского уезда. Ряд I: Лешко Волк, Марья Дык, о. Григорий Макар, Розалия Скалько, Иосиф Лемчак. Ряд II: Михаил Лешега, Иосиф Лешега, Евстахий Макар, Роман Макар, Михаил Биндас. Ряд III: Михаил Грыб, Иван Гакчак (с. Руденки), Иосиф Быковский (с. Руденки), Иван Биндас, Иосиф Устияновский

Первую партию русских галичан пригнали в Талергоф солдаты грацкого полка 4 сентября 1914 года. Штыками и прикладами они уложили народ на сырую землю. Голое, чистое поле зашевелилось, как большой муравейник, и от массы сиромашных людей всякого возраста и сословия не видно было земли…

За Талергофом утвердилась раз навсегда кличка немецкой преисподней. И в самом деле, там творились такие события, на какие не была способна людская фантазия, забегающая по ту сторону света в ад грешников.

До зимы 1915 года в Талергофе не было бараков. Сбитый в одну кучу народ лежал на сырой земле под открытым небом, выставленный на холод, мрак, дождь и мороз. Счастливы были те, которые имели над собою полотно, а под собою клапоть соломы. Скоро стебло стерлось на сечку и смешивалось с землей, из чего делалась грязь, просякнутая людским потом, слезами. Эта грязь становилась лучшей почвой и обильной пищей для неисчислимых насекомых. Вши сгрызли тело из-за теплой крови и перегрызали нательную и верхнюю одежду. Червь размножилась чрезвычайно быстро в чрезвычайном количестве. Величина паразитов, питающихся соками людей, была равно грозной. Неудивительно поэтому, что немощные не в силах были с ними справиться. Священник Иоанн Мащак под датой 11 декабря 1914 года отметил, что 11 человек просто загрызли вши. Нужда и нищета дышали на каждом шагу скостенелой смертью.

В позднюю, холодную осень 1914 года руками русских военнопленных талергофская власть приступила к постройке бараков в земле в виде землянок-куреней — и над землею в виде длинных стодол с расчетом, чтобы поместить в них как можно наиболее народа. Это как раз нужно было кровопийцам, вшам и палачам. В одном бараке набралось человек сотен три и больше. В сборище грязного люда и грязной одежды разводились миллионы насекомых, которые разносили по всему Талергофу заразные болезни: холеру, брюшной тиф, дифтерию, малярию, расстройства почек, печени, селезенки, мочевого пузыря, понос, рвоты с кровью, чахотку, грипп и прочие ужасные пошести (заразные болезни, эпидемии. — Ред.).

Кроме нечистоты, эпидемиям в Талергофе отдавал большие услуги всеобщий голод. Немцы морили наших людей по рецепту своей прославленной аккуратности и системы, а бросая кое-что, как собакам, ухитрялись, будто ради порядка, бить палками всех куда попало. Не спокойным, разумным словом, а бешеным криком, и палкою, и прикладом водворяли часовые «порядок», так что часто возвращались многие от выдачи постной воды, конского или собачьего мяса калеками.

В голоде и холоде погибали несчастные рабы; пропадали в судорогах лихорадки, желтели, как восковые свечи, от желтухи, кровавились от бесконечных кровоподтеков, глохли от заворотов и шума головы, слепли от встрясок нервов, лишались рассудка от раздражений мозга, падали синими трупами от эпилепсий. Высокая горячка разжигала кровь больных. Немочные организмы валились, как подкошенные, в берлогу, в мучительной лихорадке и беспамятстве кончали жалкую жизнь, а более сильные срывались ночью с нар и бежали, куда глаза глядели, чтобы вырваться из объятий напасти. Они мчались или прямо в ворота или живо взбирались на колючую проволоку, там же от штыка либо пули падали мертвыми на землю. В записках студента Феофила Курилло читаем, что солдат проколол двух крестьян за то, что «втiкали». Священник Иоанн Мащак записал под датой 3 декабря 1914 года, что часовой за бараком выстрелил в перелазившего через проволоку крестьянина. Пуля не попала в него, но убила в бараке Ивана Попика из с. Мединичи, отца семерых детей. В ангаре солдат проколол крестьянина Максима Шумняцкого из с. Исаи Турчанского уезда, проколол в ребра штыком, от чего он помер немедленно.

В скорбный помянник погибших в Талергофе занесем лучших народных деятелей из длинного ряда мучеников: доктора Романа Дорика, преподавателя Бродовской гимназии, основателя и воспитателя бурсы им. Ф. Ефиновича; Юлиана Кустыновича, профессора перемышльской духовной семинарии; доктора богословия Михаила Людкевича; доктора медицинских наук Михаила Собина; священника Евгения Кушнира из Сторонной; священника Владимира Полошиновича из Щавного; священника Иосифа Шандровского из Мыслятич; священника Григория Спрыса из Дашовки; священника Александра Селецкого из Дошницы; священника Иосифа Черкавского из Соколи; священника Аполлинария Филипповского из Подкаменя возле Рогатина; священника Нестора Полянского; священника доктора богословских наук Николая Малиняка из Сливницы; священника Корнилия Литвиновича из Братищева; священника Владислава Коломыйца из Лещан; священника Михаила Кузьмака из Яворника Русского; священника Евгения Сингалевича из Задубровец; священника Николая Гмитрика из Зандовицы; священника Ивана Серко из Искова; священника Иеронима Куновского из Бельча; священника Иоанна Дуркота из Лабовой; священника Михаила Шатынского из Тиравы; священника Олимпа Полянского из Юровец; священника Василия Курдыдика из Черниховец; священника Казимира Савицкого и много других интеллигентных работников.

Left Menu Icon